Ознакомительная версия.
– Это все есть на самом деле?
Он был мокрый как мышь. Волосы слиплись, футболка прилипла к телу, по щекам ползли бисеринки пота. И все же мальчик не отрывал от меня взгляда и готовился дать отпор. Словно это ему по силам.
– Да, Егор. Иногда среди людей появляются те, кто умеет входить в сумеречный мир. Они становятся на сторону Добра или Зла. Света или Тьмы. Они – Иные. Так мы называем друг друга – Иные.
– Вы – Иной?
– Да. И ты тоже.
– Почему?
– Ты в сумеречном мире, малыш. Погляди вокруг, вслушайся. Краски стерлись. Звуки умерли. Секундная стрелка на часах еле ползет. Ты вошел в сумеречный мир… ты захотел увидеть опасность и перешел грань между мирами. Здесь медленнее идет время, здесь все иное. Это мир Иных.
– Я не верю. – Егор быстро обернулся, снова посмотрел на меня.… – А почему Грэйсик здесь?
– Кот? – Я улыбнулся. – У животных свои законы, Егор. Коты живут во всех пространствах сразу, для них нет никакой разницы.
– Не верю. – У него дрожал голос. – Это все сон, я знаю! Когда свет меркнет… Я сплю. У меня такое было.
– Тебе снилось, что ты включаешь свет, а лампочка не загорается? – Я знал ответ и уж тем более прочел его в глазах мальчишки. – Или загорается, но слабо-слабо, как свечка? И ты идешь, а вокруг колышется Тьма, а протягиваешь руку – не можешь различить пальцев?
Он молчал.
– Это бывает со всеми нами, Егор. Каждому Иному снятся такие сны. Это сумеречный мир вползает в нас, зовет, напоминает о себе. Ты – Иной. Пусть еще маленький, но Иной. И только от тебя зависит…
Я не сразу понял, что у него закрыты глаза, голова клонится набок.
– Идиот, – прошипела с плеча Ольга. – Он первый раз самостоятельно вошел в сумрак! У него нет на это сил! Вытаскивай его, быстро, или он останется тут навсегда!
Сумеречная кома – болезнь новичков. Я почти забыл о ней, мне не приходилось работать с молодыми Иными.
– Егор! – Я подскочил к нему, встряхнул, подхватил за подмышки. Он был легкий, совсем легкий, в сумеречном мире меняется не только ход времени. – Очнись!
Он не реагировал. Мальчик и так сотворил то, на что другим требуются месяцы тренировок, – сам вошел в сумрак. А сумеречный мир обожает пить силы.
– Тащи! – Ольга взяла командование на себя. – Тащи его, живо! Он не очнется сам!
И это было труднее всего. Я проходил курсы неотложной помощи, но вытаскивать из сумрака по-настоящему мне еще никого не приходилось.
– Егор, приди в себя! – Я похлопал его по щекам. Вначале слабо, потом перешел на полновесные оплеухи. – Ну же, парень? Ты уходишь в сумеречный мир! Очнись!
Он становился все легче и легче, истаивал у меня в руках. Сумрак пил его жизнь, вытягивал последние силенки. Сумрак менял его тело, превращал в своего обитателя. Что же я натворил!
– Закрывайся! – Голос Ольги был холодным, отрезвляющим. – Закрывайся вместе с ним… дозорный!
Обычно я создавал сферу больше минуты. Сейчас справился секунд за пять. Вспышка боли – будто в голове взорвался крошечный заряд. Я запрокинул голову, когда сфера отрицания вышла из моего тела и окутала меня радужным мыльным пузырем. Пузырь рос, надувался, неохотно вбирая в себя и меня, и мальчишку.
– Все, теперь держи. Я ничем не могу тебе помочь, Антон. Держи сферу!
Ольга была не права. Она помогала уже одними советами. Наверное, я и сам сообразил бы создать сферу, но мог потерять еще несколько драгоценных секунд.
Вокруг стало светлеть. Сумрак все еще пил наши силы, у меня – с трудом, у мальчишки – вволю, но теперь в его распоряжении было лишь несколько кубических метров пространства. Здесь нет обычных физических законов, но есть их аналоги. Сейчас в сфере создавалось равновесие между нашими живыми телами и сумраком.
Либо сумрак растворится и выпустит добычу, либо мальчишка превратится в обитателя сумеречного мира. Насовсем. Такое бывает с магами, выложившимися до конца, по неосторожности или по необходимости. Такое бывает с новичками, не умеющими толком защищаться от сумрака и отдающими ему больше, чем следует.
Я посмотрел на Егора: его лицо серело на глазах. Он уходил в бесконечные просторы теневого мира.
Перекинув мальчишку на правую руку, я левой вынул из кармана перочинный нож. Зубами открыл лезвие.
– Это опасно, – предупредила Ольга.
Я не ответил. Просто полоснул себя по запястью.
Сумрак зашипел, как раскаленная сковорода, когда брызнула кровь. У меня помутилось в глазах. Дело было не в потере крови, вместе с ней уходила сама жизнь. Я нарушил свою собственную защиту от сумрака.
Зато он получил такую порцию энергии, которую был не в состоянии проглотить.
Мир посветлел, моя тень прыгнула на пол, и я переступил через нее. Радужная пленка сферы отрицания лопнула, выпуская нас в обыденный мир.
Кровь тоненькой струйкой брызгала на палас. Мальчик, сникший у меня на руках, был еще без сознания, но лицо его уже начинало розоветь. Кот вопил из другой комнаты, будто его резали.
Я опустил Егора на диван. Сел рядом. Попросил:
– Ольга, бинт…
Сова сорвалась с моего плеча, белым росчерком унеслась на кухню. Видимо, по пути она вошла в сумрак, потому что вернулась уже через несколько секунд с бинтом в клюве.
Егор открыл глаза как раз в тот миг, когда я взял у совы бинт и принялся перевязывать свою руку. Спросил:
– Это кто?
– Сова. Не видишь разве?
– Что со мной было? – спросил он. Голос почти не дрожал.
– Ты потерял сознание.
– Почему? – Его взгляд испуганно пробежал по следам крови на полу и на моей одежде. Егора я ухитрился не испачкать.
– Кровь моя, – объяснил я. – Порезался случайно. Егор, в сумрак надо входить осторожно. Это чужая среда даже для нас, Иных. Находясь в сумеречном мире, мы должны постоянно тратить силы, подпитывать его живой энергией. Понемножку. А если не контролировать процесс – сумрак высосет из тебя все живое. Ничего не поделаешь, это плата.
– Я заплатил больше, чем был должен?
– Больше, чем имел. И едва не остался в сумеречном мире навсегда. Это не смерть, но, может быть, это хуже смерти.
– Давайте помогу… – Мальчишка сел, на миг сморщился: видимо, закружилась голова. Я протянул руку – он стал бинтовать запястье, неумело, но старательно. Аура мальчишки не изменилась, по-прежнему была переливчатой, нейтральной. Он уже входил в сумрак, но тот еще не успел наложить свою печать.
– Веришь, что я друг? – спросил я.
– Не знаю. Не враг, наверное. Или не можете ничего мне сделать!
Протянув руку, я потрогал мальчишку за шею – он сразу напрягся. Расстегнул и снял с него цепочку.
– Понял?
– Значит, вы не вампир. – Голос чуть просел.
– Да. Но вовсе не потому, что смог коснуться чеснока и серебра. Егор, это не помеха для вампира.
– Во всех фильмах…
– А еще во всех фильмах хорошие парни побеждают плохих. Мальчик, суеверия опасны, они внушают лживые надежды.
– А надежды бывают правдивыми?
– Нет. По сути своей. – Я встал, потрогал повязку. Ничего, держалась крепко и наложена достаточно туго. Через полчаса можно будет заговорить рану, но пока слишком мало сил.
Мальчик смотрел на меня с дивана. Да, он немножко успокоился. Но еще мне не доверял. Забавно было то, что на белую сову, с невинным видом задремавшую на телевизоре, он и внимания не обращал. Похоже, Ольга все-таки вмешалась в его сознание. Оно и к лучшему: объяснять, кто такая белая говорящая сова, было бы крайне трудно.
– У тебя найдется еда? – спросил я.
– Какая?
– Да любая. Чай с сахаром. Кусок хлеба. Я тоже потратил много сил.
– Найдется. А как вы поранились?
Я не стал уточнять, но не стал и врать.
– Нарочно. Так было нужно, чтобы вытащить тебя из сумрака.
– Спасибо. Если это правда.
Наглость у него была, но мне это понравилось.
– Не за что. Сгинь ты в сумраке – и с меня начальство снимет голову.
Мальчик хмыкнул, встал. Он все-таки старался держаться подальше от меня.
– А какое начальство?
– Строгое. Ну, ты нальешь мне чаю?
– Для хорошего человека ничего не жалко. – Да, он продолжал бояться. И прятал страх за развязной хамоватостью.
– Сразу уточняю – я не человек. Я – Иной. И ты Иной.
– А в чем разница? – Егор демонстративно окинул меня взглядом. – На вид и не скажешь!
– Пока не напоишь чаем, буду молчать. Тебя учили принимать гостей?
– Незваных? А как вы вошли?
– Через дверь. Я покажу. Позже.
– Пойдемте. – Кажется, меня все-таки решили угостить чаем. Я пошел следом за мальчиком, невольно морщась. Не выдержал и попросил:
– Только знаешь, Егор… вымой вначале шею.
Не оборачиваясь, мальчик замотал головой.
– Это по меньшей мере глупо, защищать одну лишь шею. На человеческом теле есть пять точек, куда может укусить вампир.
Ознакомительная версия.
